О «превентивном» ударе Гитлера и причинах полного разгрома Красной армии образца 1941 года

Посвящается 75-й годовщине начала ВОВ

 

Марк Аврутин

Могло ли нападение Германии на СССР в июне 1941 г. носить характер превентивного удара?

На волне антикоммунистической истерии в 1980-е гг. в Польше, а в начале 1990-х гг. в СССР вышла книга Виктора Суворова о том, что германское вторжение в июне 1941 года носило характер превентивного удара. Будто бы Красная Армия была готова напасть на Германию, и Гитлер буквально на день (неделю-две) опередил Сталина.

По Суворову, Гитлер лишился сна: сомкнет глаза — Сталин за спиной с топором. Поэтому он вынужден был начать подготовку к нападению на СССР, чтобы опередить Сталина хоть на сутки.

Откуда взялся этот бред у Суворова, что Сталин напугал Гитлера? И мог ли Сталин напугать Гитлера летом 1940 г., когда было дано распоряжение германскому Генштабу приступить к разработке плана нападения на СССР?

На первый вопрос сейчас ответ найти легко – из документа, который выдаётся за политическое завещание Гитлера. 25 лет назад массовый читатель «Ледокола» с этим документом был не знаком в отличие от беглого ГРУшника Резуна, работавшего за границей.

Вот выдержка из этого документа:

«СССР представлял смертельную угрозу для нашего существования. Было абсолютно ясно, что сегодня или завтра, но СССР будет атаковать нас. Наш единственный шанс разбить СССР — был напасть первыми. Если бы СССР напал на Германию, то мы были бы для них просто трамплином, с которого они бы обрушились на всю Европу и раздавили бы её. Моим личным кошмаром был страх, что Сталин возьмёт инициативу на себя». 

            Но если и существовало политическое завещание Гитлера, то приведенная выше выдержка из него могла служить лишь оправданием вождя за принесенные немецкому народу неимоверные страдания. Виктор Суворов же своим наукообразным анализом начавшегося в первой половине 41 г. развертывания частей Красной Армии якобы доказал, что развертывание неизбежно должно было завершиться нападением Советского Союза на Германию.

            Для ответа на второй вопрос придется рассмотреть несколько событий, предшествовавших германскому вторжению 22 июня. В первой половине 1940 г. перемирием закончилась осенне-зимняя война Советского Союза с крошечной Финляндией, а немцами была разгромлена сильнейшая в Европе французская армия, и Франция капитулировала.

Именно финская кампания продемонстрировала полнейшую беспомощность Красной Армии, и убедила Гитлера в возможности разгрома Советского Союза. И германский Генштаб, на основе анализа зимней войны с Финляндией, тоже пришел к тому же выводу —  «советская масса» не сможет противостоять немецкой армии.

Уже в ноябре 1940 г. в разгар подготовки Германии к нападению на Советский Союз Гитлер и Риббентроп  с целью замаскировать ее и дезинформировать политическое руководство Советского Союза проводят переговоры с В. М. Молотовым.

Наконец, 6 апреля 1941 г., то есть за пять недель до первоначально намеченной даты нападения на СССР, Гитлер начал войну на Балканах после совершённого там военного переворота, а ранее утвержденную по плану «Барбаросса» дату вторжения спокойно перенес с 16 мая на 22 июня.

Всё это может говорить лишь о том, что начавшаяся подготовка «восточного похода» не была вызвана опасностью, исходившей от Красной армии, и никаких наступательных действий со стороны Советского Союза  германское руководство не ожидало летом 1941 года.

Наоборот, Гитлер считал СССР слабым противником, разгром которого не потребует значительных усилий. И невероятное наращивание советских войск в первую половину 1941 года не напугало Гитлера. А высокая концентрация советских войск в приграничной полосе будет лишь способствовать скорейшему разгрому Красной армии.

Именно так всё и произошло летом 1941 года.  Однако сделанный им тогда вывод не учитывал, что Красная армия — «масса», по определению германского Генштаба, обладала одним свойством, непонятным людям с западным менталитетом, а именно, «неистребимостью».

Жуков, назначенный начальником Генштаба, подписал мобилизационный план 1941 года (МП-41), в котором было предусмотрено «100% ежегодное обновление младшего начальствующего и рядового состава армии». Такую «роскошь» не могла себе позволить ни одна из воюющих стран, кроме Советского Союза.

Разговоры же о пресловутой неготовности Красной армии основаны на несоответствии заложенного в мобилизационный план МП-41 количества вооружения, тому, чем реально располагала армия. Этим военное руководство страны заранее подготовило себе алиби на случай провала, чтобы впоследствии сослаться на неготовность армии к войне.

Раскрытые в последнее время документы опровергли миф о неготовности Красной армии. Тогда историки стали внедрять мнение, будто бы «солдаты не желали воевать». Но ведь армия – это вовсе не тот институт, где интересуются желаниями военнослужащих, особенно, солдат.

Поддержание порядка и управляемости в армии – плод многолетней работы по обучению и воспитанию личного состава. Но ничего этого не было: вооруженная до зубов Красная армия в результате сокращения сроков боевой подготовки не умела даже стрелять из новых орудий.

II

Особенность Красной армии образца 1941 года и причины её полного разгрома.

К середине 1930-х гг. Красная Армия превратилась в грозную силу. Умело спекулируя этим обстоятельством, Гитлер обосновал необходимость перевооружения Вермахта для отражения коммунистической угрозы. А вот Сталин испугался «собственной» армии и начал её разрушать, естественно, под видом её укрепления.

Своя армия, во главе которой стояли бы люди, способные принимать самостоятельные решения, показалась Сталину опасней вражеской. И таких людей по его указанию репрессировали, уничтожив значительную часть командного состава.

Говоря о «чистке» в армии, обычно обращают внимание на количество репрессированных командиров высшего ранга, подчеркивая, что армию обезглавили.
Но «чистки» в армии вселили в командиров страх принятия решений по обстановке, страх проявить инициативу. В результате командиры не могли ни планировать наступательные операции, ни организовать оборону. Удар по высшему командованию деморализовал весь личный состав Красной Армии.

То есть, устрашающий вид Красной Армии сочетался с практически полной потерей боеспособности. В Польше, в странах Балтии, в Бессарабии и Буковине сыграл свою роль первый фактор, а вот в финской кампании – второй.

Вечером 21 июня в Москве уже знали, что приказ о вторжении доведен до 3 млн. солдат и офицеров вермахта. Однако Сталин запретил отправить в войска директивы о приведении в боевую готовность частей Красной армии. Он не поверил ничему из того, что не укладывалось в его понятие: немцы еще не завершили развертывание войск; половина дивизий вермахта — на Западе; наступать такими силами на Красную армию – безумие.

Поэтому первый день войска бездействовали. Не было ни подвижной обороны, ни планомерного отхода, поскольку никто к ним не готовился. Следствием стало не паническое бегство, как принято считать, а вынужденный выход из тут же возникшего окружения ночными маршами с отсутствующим снабжением войск всем необходимым.

Части оказывались разбросанными на десятки километров, какие-то группы бросались на произвол судьбы, от командования фронтов не поступало никакой помощи, никаких указаний по выходу из окружения. Приказы, если и отдавались штабами, то в обстановке нервозности и неуверенности, в суете и спешке, что вело к распаду соединений.

То есть, армия фактически не воевала, а теперь говорят, будто бы не хотела воевать. Но ведь всё свидетельствует о том, что не умела и не могла воевать, оказавшись окруженной и отрезанной от баз снабжения всем необходимым для ведения боевых действий.

Советские войска, уже окружённые, остались без снарядов, горючего и продовольствия. Без централизованного управления войска не знали, что им делать в быстро меняющейся обстановке. А у тщательно «очищенного» офицерского корпуса была напрочь отбита охота и сама способность к принятию самостоятельных решений.

Пропадали без вести командиры дивизий, начальники штабов. Удивляются, как мог без вести пропасть генерал? Но только в сухопутных войсках пропали без вести около полутора тысяч командиров полкового и более высокого уровня. После потери командира подразделение быстро и окончательно разваливалось, и многомиллионная армия превращалась просто в толпу.

Ни одной своей ошибки Сталин в своём выступлении спустя 2 недели после начала войны не признал, а лишь сказал, что война с Германией не будет обычной войной.

И вот 16 июля 1941 года вышло Постановление о принятии строжайших мер к паникерам и дезертирам, опозорившим звание командира. Речь шла о командовании Западного фронта —  9 генералов были расстреляны.

16 августа вышел Приказ 270 «О случаях сдаче в плен и пресечении таких действий». Командиры и политработники, сдающиеся в плен, подлежали расстрелу, а их семьи аресту. Семьи сдавшихся в плен солдат лишались государственного пособия и помощи. То есть, семьи военнослужащих стали заложниками государства.

12 сентября 1941 года была принята директива Ставки о создании заградотрядов численностью не менее роты на стрелковый полк для борьбы «с явлениями панического бегства при первом же нажиме со стороны противника».  В директиве содержалось ещё одно указание: всеми наземными и воздушными средствами уничтожать сдающихся в плен. И советская авиация бомбила лагеря военнопленных, которые и без того были лишены всякой помощи со стороны международных организаций Красного креста.

В «котлах» под Белостоком и Львовом, Минском и Смоленском, Уманью и Киевом, Брянском и Вязьмой, в Ногайской степи и на Керченском полуострове без снабжения боеприпасами, горючим и продовольствием оказывались по вине Верховного Главнокомандования сотни тысяч военнослужащих, выполнявших его приказ: «ни шагу назад».

Итак, можно сделать следующие выводы о причинах разгрома:

1) уничтожение значительной части командного состава Красной армии в процессе её «чистки;

2) плохая подготовленность личного состава из-за резкого сокращения сроков обучения;

3) психологический настрой только на наступление — в результате «неожиданное» нападение моментально дезорганизовало и деморализовало армию, вызвав панику, массовые случаи дезертирства.

4) запрет на организованное отступление, превративший его в беспорядочный тайный отход.

III

Заключение

К началу войны в армии и на флоте состояло по списку 4 826.9 тыс. человек, и ещё 74.9 тыс. чел. — в других ведомств Наркомата обороны СССР. Как и «предписывалось» мобилизационным планом МП-41 вся армия образца 41 года была полностью разгромлена. Порядка 3,5 миллионов попало в плен, где к весне 42г. умерло, не выдержав ужасных условий содержания, более 2 миллионов солдат и офицеров. Остальные погибли или пропали без вести.

Однако в 42 году численность Красной армии была восстановлена и даже превзошла численность армии 41 года. И так происходило ежегодно, вплоть до 45 года, то есть восстановление шло с превышением. После окончания войны, на 1 июля 1945 года, на учете в армии и на флоте состояло 12 839.8 тыс. человек.

Но каким же образом удалось вооружить и прокормить армию, особенно в 42 году, когда эвакуированные заводы ещё не начали работать на полную мощность, урожай 41 года на оккупированных территориях не был собран? А ведь была оккупирована житница России.

Задача была решена исключительно за счет помощи союзников. Ими было поставлено 131 633 единиц автоматического оружия, 12700 танков, 22150 самолетов, а главное, 375 883 знаменитых грузовиков Студебекер. Общий объём помощи  в сегодняшних ценах — 140 млрд.  долл.

А продовольствия было поставлено столько (4 478 000 тонн), что его хватило и на узников ГУЛАГа. И армейских ботинок — по три пары на каждого живого красноармейца (15 417 000 пар).

Теперь о цене победы в Великой Отечественной войне. Всего за годы войны было призвано в армию с учетом уже служивших к началу войны — 34 476.7 тыс. чел. После окончания войны, на 1 июля 1945 года, как уже было сказано, на учете в армии состояло 12 839.8 тыс. человек.

*************************************************************************

 

Книги М. Аврутина о войне:

Размышляя о Великой войне. ISBN3-936800-80-4

Катастрофа — это наше прошлое или будущее? ISBN 978-3-941464-70-4

Белые пятна Великой войны. ISBN978-90-9021841-0

Война. Между мифом и реальностью. ISBN 978-3-942855-42-6