.
Дов Конторер
Ничто не сделает этот тезис исторической правдой. Роль муфтия в Холокосте была зловещей, значительной и отвратительной, но, принимая его в Берлине 28 ноября 1941 года, Гитлер уже не нуждался в чьих-либо подсказках в связи со способом решения «еврейского вопроса».При этом интересно отметить, что Нетаниягу мог бы сослаться в свое оправдание на авторитет Давида Бен-Гуриона (БГ), также говорившего о муфтии как о возможном «учителе» Гитлера.Об упомянутом выступлении Нетаниягу и о релевантных исторических фактах я писал в свое время в «Вестях» и в ЖЖ; возвращаться к этому сейчас не стану. Ограничусь соответствующей цитатой из БГ и ее контекстом.
Начну с контекста. Весной 1947 года БГ понимает, что Великобритания действительно вознамерилась отказаться от мандата на Палестину, и, прислушиваясь к заявлениям арабских политиков, приходит к выводу о том, что с уходом англичан последует вооруженная интервенция всех или нескольких арабских армий с целью не допустить создания еврейского государства.
Сегодня это представляется нам очевидным, поскольку так оно и случилось в действительности, но в то время прогноз БГ почти никем не воспринимался всерьез. Было бы полезно при случае написать, как тогда представляли себе будущее другие влиятельные люди в руководстве Ишува, в общенациональном командовании Хаганы (המפקדה הארצית) и в руководящих структурах оппозиционных правых организаций; близорукость и наивность многих из них кажется из сегодняшнего дня поразительной, но в то время она была обусловлена заурядной инерцией: то, что случится завтра, воспринималось как повторение того, что было вчера, т.е. в период арабского восстания 1936-1939 гг., или того, что происходит сегодня, в контексте военно-политической борьбы с англичанами.
Эта борьба, уже утратившая свою актуальность и в то же время препятствовавшая превращению Хаганы из подпольной организации в массовую милицию и прообраз будущей армии, была в высшей степени популярна, она привлекала молодежь, и командиры Пальмаха, наблюдавшие за притоком молодежи в ряды открыто противостоявших англичанам ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, болезненно воспринимали решение политического руководства Ишува отказаться от продолжения военной борьбы с мандатным правительством.
Ицхак Садэ заявил в печати, что не считает себя обязанным подчиняться этому решению, и фактически призвал к неповиновению тех, кто прислушивался к его авторитетному голосу. БГ запомнил ему это и позже блокировал назначение Садэ на пост командира одной из первых четырех бригад, к созданию которых военное руководство Ишува приступило в конце 1947 года (эту бригаду, получившую название «Гивати», возглавил Шимон Авидан).
Так или иначе, летом 1947 года БГ столкнулся с огромными трудностями, когда он, основываясь на собственном понимании военно-политической перспективы, потребовал фундаментальной реорганизации Хаганы. Перед тем, как выступить с данным требованием, он в течение мая-июля усердно штудировал военную литературу и ежедневно встречался и подолгу беседовал с командирами Хаганы и Пальмаха, ветеранами Еврейской бригады, региональными военными координаторами, руководителями тайной военной промышленности Ишува и пр. Указанный период его деятельности получил название «семинар», и по его окончании БГ пришел к выводу о том, что Хагана катастрофически не готова к ждущим Ишув испытаниям.
Выступив после своего «семинара» перед Комитетом по безопасности (ועד הבטחון), созданным решением 22-го сионистского конгресса с целью «парламентского контроля» за военной борьбой Ишува против британского мандата, он сказал:
По моему убеждению, на арабском фронте нас ждут серьезные перемены… Главная из них состоит в том, что нам приходится теперь опасаться не повторения событий 1936-1939 гг., в ходе которых нам противостояли местные арабы и помогавшие им иностранные банды, а прямого столкновения с арабскими государствами и их регулярными армиями…
Это государства, они имеют возможность приобретать нужное им оружие, нанимать инструкторов… Приняв на себя эту должность (= портфель «министра обороны»), я исходил из того, что вопрос безопасности становится теперь центральным как для Ишува, так и для сионистского движения в целом.
Коснувшись результатов своих бесед с командирами Хаганы, БГ отметил:
Лишь немногие из них проявили скептицизм [в отношении актуальных возможностей Хаганы]… Большинство отвечало с большим оптимизмом, но эти оптимистичные ответы не убедили меня… Даже если они (= арабы) не способны нас уничтожить, им по силам причинить нам огромные потери. Вопрос ведь не только в том, кто одержит победу в войне, но и в том, какой ценой будет добыта победа.
В этом выступлении БГ, учитывавший специфику форума, к которому он обращался, все же старался демонстрировать сдержанность и оптимизм. Со своими товарищами в руководстве МАПАЙ он был откровеннее. Указав им на то, что политическая борьба с англичанами поглощает основную энергию Ишува и отвлекает его лидеров от главной задачи, связанной с предстоящим военным столкновением с арабами, он изложил им печальные выводы, к которым пришел уже после первого месяца «семинара» (цитируемое ниже выступление имело место 29 мая 1947 года):
Те из вас, кто все еще думает, будто у нас есть необходимые силы и средства для защиты Ишува, тешат себя иллюзиями…
То, что подготовлено [нами,] готовилось для задач вчерашнего дня, но не для того, с чем мы столкнемся завтра и послезавтра. К завтрашним задачам не готова ни одна из частей Хаганы. Пальмах имеет серьезные достижения, но и его состояние далеко от того, чтобы соответствовать характеру ждущих нас испытаний…
Ни бойцы, ни командиры не имеют необходимой подготовки, и в первый же момент [столкновения с регулярными арабскими армиями] нас ждет ужасное, трагическое поражение…
Необходимо начать все с начала, учитывая, что есть организованный арабский мир, государства, армии. Понятно, что они не выдерживают сравнения с европейскими армиями, но сравнивать их приходится с отсутствием какой-либо армии у нас.
Нам необходимо проделать немалый труд, для успеха которого следует прежде всего выбить из головы у тех, кто имеет касательство к данному кругу проблем, ложную мысль о том, будто у них имеются необходимые силы и средства. Нет практически ничего, кроме доброй воли и потенциала…
Военное дело – это ремесло, и им необходимо овладеть как следует. Мы его не знаем пока, но можем узнать… Некоторые из сидящих здесь товарищей имеют отношение к военным вопросам и они сейчас наверняка поражаются тому, что я говорю, и думают, что я сгущаю краски. На самом деле я ничего не сгущаю, напротив. Своих истинных мыслей я вам даже раскрывать не хочу.
Предлагавшаяся БГ реорганизация Хаганы и переориентация финансовых ресурсов сионистского движения на экстренную закупку оружия за границей (даже если доставить это оружие в Эрец-Исраэль было пока невозможно) затрагивала сложившиеся концептуальные представления и, что не менее важно, личные и фракционные интересы многих людей, так что в течение лета 1947 года ему приходилось раз за разом возвращаться к данному кругу вопросов, продавливая свои конкретные инициативы и предложения тех военных специалистов, которым он доверял.
При этом, если весной БГ еще исходил из того, что у Ишува имеется два года до ухода англичан и столкновения с регулярными арабскими армиями, то летом соответствующая оценка сильно сократилась, хотя полной ясности в связи с вопросом о том, когда именно уйдут англичане, не было до поздней осени 1947 года.
В данном контексте следует рассматривать выступление БГ перед Исполкомом ВСО (הוועד הפועל הציוני) в конце августа 1947 года; именно в этом выступлении БГ, пытавшийся переломить настроение сионистского руководства, позволил себе высказывание, указывавшее на муфтия как на возможного «учителя» Гитлера:
Если ориентироваться на общественное мнение, царящее в сионистском движении и дающее знать о себе во многих закрытых совещаниях и публичных дискуссиях, то вопроса о безопасности Ишува как будто и не существует вовсе. Движение занято совершенно другими вопросами…
Эти вопросы называют у нас политическими, им-то и уделяется основное внимание. Вынужден оспорить эту господствующую у нас точку зрения. Центральной для нас является в настоящее время проблема обеспечения безопасности Ишува, ставшая равноценной вопросу о том, осуществит ли сионизм свои замыслы или бесславно сойдет с исторической арены…
Мы стоим теперь не просто перед опасностью возобновления разбоя и террора, не раз мешавших в прошлом нашей работе, но перед фактом подготовки действий, рассчитанных на то, чтобы подрубить корни Ишуву, устранить «сионистскую опасность» и уничтожить евреев Эрец-Исраэль.
Достижение этого результата окажется возможным, если мы не осознáем характера и масштабов нависшей над нами опасности и не подготовимся своевременно к ее отражению. Неофициальный план, вынашиваемый в окружении молчащего пока муфтия, бывшего партнером Гитлера в уничтожении евреев Европы, состоит в том, чтобы подключить к решению этой задачи арабские армии…
[В случае осуществления этого замысла нам будет противостоять] регулярная армия численностью в 120 тысяч военнослужащих, прошедших какую-то подготовку и вооруженных современным оружием, несравнимо превосходящим всё, что имеется теперь в распоряжении Ишува. Нам следует отказаться от легкомысленного оптимизма и признать, что в Эрец-Исраэль может случиться то, что случилось в Европе, и это может случиться уже в скором будущем, если мы не возьмемся безотлагательно за самую серьезную подготовку, требующую изменения внутренней и внешней стратегии сионизма…
Нам скоро придется иметь дело не с политическими противниками, а с друзьями, учениками и, может быть, учителями Гитлера, знающими один только способ решения еврейского вопроса: тотальное уничтожение. Именно к этому мы должны быть готовы. Именно в этом состоит практический смысл того вакуума, который возникнет в Эрец-Исраэль с уходом англичан… Без мобилизации всего движения и всего Ишува для устранения угрожающей нам тотальной опасности не будут иметь ни малейшей ценности наши политические планы, дискуссии и достижения, будь то в комиссиях ООН, на Генеральной Ассамблее или в чьих-то столицах.
В общем, всё. Можно ли поставить в вину БГ эту риторическую вольность? С учетом актуальной в то время угрозы и стоявшей перед БГ мобилизационной задачи такой упрек едва ли будет оправдан. С упомянутым выше высказыванием Нетаниягу дело обстоит сложнее, даже с учетом его наилучших намерений. Высказавшись так, как он высказался, Нетаниягу объективно спровоцировал критику, которая без труда демонстрировала свою обоснованность.
Май 2018
