Игорь Черниховский
«Мой дедушка был одним из первых комсомольцев, участник ЧОН, коммунистом. Горжусь им.»
Это слова одного моего, в прошлом, друга в одной из сетевых дискуссий. Возникает резонный вопрос — ты гордишься именно потому, что он твой дедушка или же по причине его партийной принадлежности и участия, уж простите за определение, в красных зондеркомандах?
Или, совмещая обе эти причины? Хотя, это вовсе и не важно. Важен сам факт этой самой гордости.
А заодно он ставит нас перед проблемой морального характера — как нам относиться к нашим бабушкам и дедушкам, тем, кто верой и правдой служил тому режиму, да-да, им, тем, кого мы, НЕСМОТРЯ ни на что всё же любим и помним.
Мне лично, скажу сразу, легче, ибо мои не запятнали себя ничем в те годы, даже не были членами той преступной организации по странному недоразумению именуемой партией.
Да, работали честно и добросовестно, тянули ту же лямку, что и весь несчастный народ этой Б-гом забытой страны. Но, тем не менее, я считаю, что это большая этическая проблема — найти разумный баланс между вполне понятными родственными чувствами и справедливой оценкой их дел в те страшные годы.
И касается всё это, прежде всего, таких как этот упомянутый товарищ. Повторю — этот отдельный случай представляет гораздо большую проблему. По большому счёту всё уже было сказано в, без преувеличения, бессмертном фильме «Покаяние».
Нет, я не призываю делать то, что совершает в конце герой фильма, ибо никому не желаю пережить то, через что прошёл он. Но осмыслить прошлое, прошлое наших семей, близких — жизненно необходимо. Просто, с точки зрения элементарной человеческой порядочности.
Страшное, тёмное прошлое должно, как бы не было больно, как бы не были связаны с ним родные с детства имена, получить свою оценку. Я уже писал о том, что могу понять, даже не соглашаясь, то, что многие евреи, а речь идёт прежде всего о нас, искренне приняли революцию, поверили, заставили себя поверить в самую кровавую и безумную идею ХХ-го века, пойти в революцию, которая, по словам Шевчука «научила нас верить в несправедливость добра». А ещё проще — принять зло за высшее добра проявление.
А по сей причине и нам не мешало бы лишний раз оценить это прошлое, заглянуть в себя и окончательно зарезать уже неоднократно мной упоминавшихся священных коров. Я уверен, что зачастую нам мешает вынести окончательный приговор советскому времени, предать его заслуженному проклятию именно сам факт деятельного участия в нём уже упомянутых мною бабушек и дедушек — как же, они ведь свои, родные. А приговор прошлому, его безоговорочное осуждение — это ещё и им приговор, таким родным, тем, что навсегда остались в нашем сердце.
Бросьте в меня камень, но я скажу. Любить, какими бы они ни были, помнить — да. Уважать их выбор, особенно тех, кто участвовал, помогал возводить и охранять это отвратительное сооружение, называемое СССР — увы, нет.
Любят и детей, даже если они, не дай Б-г, алкоголики и наркоманы. Гордятся ими?
Почему немцы помнят страшное в своей истории, помнят и ужасаются? Почему не боятся назвать своих отцов и дедов преступниками? Неужели и та страна должна была пережить такой же шок и унижение, как немцы в 45-м, чтобы так же ужаснуться своему прошлому, чтобы найти в себе смелость выкинуть своих мертвецов из могил? Выходит, что так.
Пока мы, сравнивая два жутких тоталитарных режима ХХ-го века, будем делать скидку одному из них, говоря — да, всякое было, но всё-таки, мы не сможем быть полностью честны сами перед собой и зло не сможет получить свой окончательный приговор. Они были совершенно равнозначны в своей звериной, античеловеческой сущности. А по той причине, ответьте мне пожалуйста — как вы бы отнеслись к современному немцу, который гордится тем, что его дедушка был членом нацистской партии и служил в СС?
Да, я предвижу возражения, что де СССР, каким бы он ни был, победил фашизм. Но как, простите, одна разновидность фашизма может победить другую, ту, вместе с которой она и затеяла всемирную бойню. Та, которая, по сей причине, тоже несёт ответственность за Холокост. Которая собиралась осуществить свой собственный, да, к счастью, не успела. Мне, разумеется, можно возразить в духе печальной лошади — «всёвыврёти» и «где доказательства? Но вот что интересно — когда заходит речь об аналогичных преступлениях нацистской Германии, никто почему-то этого не говорит и не спрашивает. Так удобнее, ведь там не было наших дедушек и бабушек.
А вы ещё раз вдумайтесь. Человек гордится тем, что его дедушка служил в ЧОН, проще говоря, ещё раз назову вещи своими именами — зондеркоманде. Чем они там занимались? Подавляли волнения крестьян, не осознавших своего счастья, отбирали у них последнее, обрекая на голодную смерть. Более того, в отличие от упомянутых зондеркоманд, воевали с населением собственной страны, силой, пинками загоняя в рай, такой, каким они его разумели. И не надо мне говорить о том, что они были true believers. Таковых было немало и среди нацистов. И опять, некая неведомая сила не даёт нам поставить столь необходимый знак равенства. Необходимый прежде всего нам самим, дабы остаться честными и порядочными людьми.
Отрицать же это, оправдывать их деятельность, равно как и само существование СССР, находить в нём нечто положительное, по сути равнозначно оправданию немцами деяний нацистов, ибо повторю — для нас, для истории в целом, обе империи зла однозначно ужасны и отвратительны. И да, я могу отчасти объяснить нашу моральную и этическую инерцию в оценке нашего прошлого. Участие в нём наших дедушек и бабушек — одна из причин. Другая же — та страна в которой им выпало несчастье обитать, хуже того — служить ей, победила в войне, а победителей не судят. Хотя, зачастую стоило бы. И это именно тот случай.
И как это в духе той страны, её народа — создавать себе беду, заваривать кашу, чтобы потом её расхлёбывать. Вернее сказать, кашу заварил фашистский, сталинский режим при полном молчании забитого, рабского населения, где, как кто-то сказал, половина сидела, а другая половина охраняла.
И в который раз — ежели ваши дедушки охраняли, тем хуже для них, тем важнее для нас быть честными перед нашей памятью. И да, заварив эту кровавую кашу, наши дедушки были вынуждены её расхлёбывать, спасая уже и себя самих, а заодно и задницу рябого семинариста-недоучки.
Спасли, а заодно «спасли» и Восточную Европу, так и не поняв, причём, многие их потомки и по сей день, что от рабства рабы не освобождают. Они лишь несут другое рабство. Была такая разновидность холопов в допетровской Московии — боевые холопы. Уж простите, но таковыми и оказались наши дедушки. Все, что характерно. И те кто гнал, и те, кого гнали на убой. Обидно, согласен. Но — правда.
Они были разные, наши бабушки и дедушки. И судьбы их сложились по-разному. Одним хватила здравого смысла и порядочности держаться от всего этого безумия подальше, не замараться по возможности, служа режиму лишь вынужденно. И к этим, я думаю, претензий быть не может. Другие, как упомянутый в начале персонаж, кинулись в этот омут радостно, искренне и осознано, а по сей причине ни уважения, ни даже доброго слова не достойны.
Скажете, он, может быть был любящий муж и хороший отец. Ну так что? А что, мало было таких среди нацистов? В который раз — режимы были единосущны, а потому единосущны и те, кто верой и правдой им служил. Снова обидно? И должно быть.
Отрицать эту единосущность, значит лгать самим себе, подобно страусу, зарывая голову в песок. Или того хуже — оправдывая это прошлое, веря в его правоту, по сути ставя себя на одну доску с теми, кто оправдывает преступления нацизма и отрицает Холокост.
А ещё, отказываясь посмотреть правде в глаза и признать — они, дорогие нам дедушки и бабушки, и те, кто сидел, и те, кто охранял, и те, кто просто затаился были рабами. Другие в этом государстве были просто невозможны. Это их беда и наша боль. И как бы не было нам ныне больно, как бы мы их не любили — рабами не гордятся. Особенно, если к тому же они запятнали себя преступлениями. В ЧОНе, НКВД, милиции и прочем тому подобном не могли не запятнать.
В рай, увы, рабов не пускают. Нечем, нечем гордиться. И посмотрите ещё раз «Покаяние», ибо его Покаяния нам и не хватает, в том числе и за дорогих нам мертвецов.
Израиль. Реперы бытия 